Интервью Qafqazinfo с российским востоковедом Русланом Сулеймановым:

- Может ли Иран присоединиться к войне между Израилем и ХАМАС? Если все-таки Тегеран отправит свои войска на Израиль, как изменится ситуация в регионе?

- Я не вижу предпосылок, для того чтобы Иран присоединился к этой войне. Ирану достаточно того, что у него есть присутствие в регионе в лице его прокси-войск, типа Хезболлы и ХАМАС. Более того Тегеран не желал бы, чтобы Хезболла вмешивался в эту войну, потому что Хезболла – это тоже военный потенциал Ирана в регионе. И если Хезболла по-настоящему вступит в эту войну, то очевидно, что этот потенциал будет исчерпан и иранские объекты, в том числе и ядерные, станут более уязвимые перед Израилем. Так что Иран занимает наблюдательную позицию. Иранские чиновники делают жесткие, резкие высказывания, пытаясь на этом завоевать некий авторитет в мусульманском мире, но не более того. Иран не собирается вмешиваться в эту войну.

- Как вы оцениваете перспективы развития отношений между Азербайджаном и Ираном?

- Отношения Азербайджана с Ираном – это очень сложные и непредсказуемые отношения, потому что поведение иранского руководства – очень изменчиво. Вообще, Иран — это очень трудный партнер, наверное, для любой страны в мире.

Но тем не менее мы видим, что периодически в иранском руководстве холодный разум может возобладать и сейчас мы наблюдаем как иранское руководство отдает предпочтение прагматизму. И после сентябрьских событий прошлого года в Карабахе, Иран признал право сильного. А Иран уважает право сильного. Мы имеем ввиду, конечно, Азербайджан. Есть уже какие-то предварительные договоренности по Зангезурскому коридору. Но даже при этом говорить о том, что с Ираном отношения будут развиваться гладко – преждевременно.

С Ираном можно договориться о чем угодно, но в любой момент Тегеран может все переиграть. Поэтому повторю, Иран – крайне трудный партнер. Но пока доминирует прагматизм в Тегеране, можно развивать эти отношения. Я думаю, что в краткосрочной перспективе удастся достичь каких-то результатов, но в долгосрочной – сложно что-либо предсказывать относительно Ирана.

- Президент Турции Реджеп Эрдоган уже давно является сторонником Палестины. В чем интерес турецкого лидера поддерживать арабскую страну, ведь большинство арабских сран считают Турцию бывшим колонизатором?

- Я бы не стал однозначно утверждать, что Эрдоган является сторонником Палестины. Он пытался долгое время лавировать между Палестиной и Израилем, особенно последние два года. Мы помним, как Эрдоган буквально в сентябре прошлого года тепло встречался с Нью-Йорке с Беньямином Нетаньяху, обменивался рукопожатием. И вообще турецко-израильские отношения были на подъёме. В позапрошлом году состоялся обмен послами, состоялся визит израильского президента в Турцию. Но сейчас конъюнктура потребовала от Эрдогана резкого разворота в сторону палестинцев, в сторону ХАМАС. Все, потому что Эрдоган претендует на роль лидера мусульманского мира и ему важно играть эту роль.

Сейчас, конечно, в фаворе антиизраильской риторики, ему нужно поддерживать эту риторику. Хотя внутренне он хотел развивать отношения с Израилем, потому что эти отношения были на подъёме. И даже несмотря на все трудности в последние годы, в турецко-израильской торговле наблюдался подъем. Что касается Турции как колонизатора. Я думаю, что это уже своего рода атавизм и в общем-то в арабских странах к Турции отношение безразличное. Что она есть, что ее нет. Таких настроений, что Турция колонизатор – уже в общем-то, по сути, не осталось с прошлого века. Но периодически если возникает напряженность, как это было в отношениях Турции и ОАЭ, то об этом вспоминают. На мой взгляд, этот момент несколько преувеличен.

- Вы отмечали ранее, что война между ЦАХАЛ и ХАМАС на руку Кремлю? Как эта выгода проявляется?

- Война действительно на руку Кремлю, потому что прежде всего эта война отвлекла внимание мировой общественности от того, что происходит в Украине. Это отвлекло внимание западных политиков. Заставило их, как минимум, вести войну на два фронта, на израильский и украинский.

Ну и плюс ко всему, эта война – это огромный вызов для той системы, которую американцы так долго и так старательно выстраивали на Ближнем Востоке, пытаясь примерить Израиль с Арабским миром, пытаясь выстроить специфические отношения с каждой отдельно взятой арабской страной, потому что соглашения между Израилем и арабскими странами, это ведь были еще и соглашения между США и арабскими странами. И каждая арабская страна пыталась получить что-то взамен от сделки с Израилем. И так могло произойти в том числе с Саудовской Аравией.

Сейчас эта американская система попала в большую зону турбулентности и конечно Москва не без удовольствия за этим наблюдает. До сих пор не понятно, что будет с теми договоренностями, которые были достигнуты в последние годы между Израилем и целым рядом арабских стран. Что будет с саудовско-израильскими переговорами? Не понятно. Москва находится в очень комфортной для себя позиции наблюдателя.

- В прошлом году вы посетили Афганистан. Как вы оцениваете модель правления Талибана? Считаете ли вы, что Талибан начнет нормализацию отношений с соседними странами?

- Система управления при Талибане строится на принципах Ислама, принципах шариата. Фактически это смесь Ислама суннитского толка и кодекса чести Пуштунвалай. Это действительно специфическое понимание Ислама, которое не находит поддержки и отклика даже от союзников талибов, например, представителей Катара, которые предоставляют кров и приют Талибану на протяжении уже 10 лет.

Они критикуют талибов и не понимают, что за такой у них Ислам. Но тем не менее, эта система работает и существует и одна из ее функций – это удержание власти. Сейчас в общем-то нет большой угрозы талибам внутри Афганистана, есть какие-то локальные очаги сопротивления вроде фронта национального сопротивления во главе с Масудом.  Но это все очень несерьезно, и мы не видели каких-то уж совсем больших столкновений между талибами и этим фронтом национального сопротивления.

Есть ставка повелителя и правоверных Ибатуллаха Ахундзаде, которая находится в Кандагаре, и именно он принимает самые важные и ответственные решения, в том числе введение каких-то запретов и это развивает раздражение у правительства талибов, которые в свою очередь находятся в Кабуле. И это правительство часто узнает о каких-то важных решений постфактум. Так что внутри Талибана есть много разных противоречий, есть разные крылья.  Есть те, кто считает, что нужно идти на уступки и договариваться с Западом, а есть те, кто считает, что никаких уступок быть не может.

И вот этого жесткого мнения придерживается как раз Ибатулла Ахундзаде и его окружение в Кандагаре. Что касается нормализации отношений с другими странами. Нет, я не вижу таких перспектив, и талибы сами как-то не горят желанием меняться и для них сближение с соседними странами, с западными странами – это необходимость идти на уступки.

Они считают для себя любые уступки - слабостью. Они считают, что они 20 лет шли к победе и теперь заслужили право распоряжаться судьбами жителей Афганистана так, как они считают нужным и никаких уступок быть не может. Вот такое жесткое представление у талибов о прекрасном. Поэтому я лично не жду, что отношения Талибана с соседями или с кем-либо еще изменятся. Талибам это не нужно, они упиваются тем, что пришли к власти и их все устраивает.

- Каково отношение к Турции и Эрдогану в Талибане?

- Турция пыталась и до сих пор пытается как-то заигрывать с Талибаном. Турецкие чиновники периодически встречаются с представителями талибов, делегации талибов приезжают в Турцию. В Афганистане кстати по-прежнему функционирует турецкое посольство. Это на сегодняшний день – единственная страна НАТО, у которой осталось посольство в Кабуле. Но талибы очень разочаровали Турцию своими драконовскими законами.

И тот же президент Эрдоган высказывался о том, что запрет на университетское образование для девушек – это антигуманно и антиисламское решение. Так что Турция наблюдает за тем, как себя ведут талибы, но их поведение не радует Анкару. Поэтому Турция очень-очень осторожно смотрит сейчас на сотрудничество с Талибаном, потому что не находит для себя каких-либо выгод для этого.

Насколько велика роль Азербайджана в Организации тюркских государств (ОТГ)? Считаете ли вы, что данная организация будет способна завоевать авторитет и иметь политический вес?

- Мы видим, что сотрудничество между странами ОТГ активно развивается. Но многое будет зависеть от того, насколько вот эти культурные связи будут перерастать в экономические. Если, действительно, мы увидим какой-то серьезный рост товарооборота между странами ОТГ, если увидим реализацию масштабных проектов в области экономики, тогда у ОТГ и, в частности, у Азербайджана, будет расти вес и авторитет и все остальное.

Но пока, на мой взгляд, это по большей части вот такая локальная организация для гуманитарного сотрудничества. Об ее экономических перспективах пока мы не можем рассуждать всерьез, так как хотелось бы, наверное, говорить Азербайджану, Турции и другим членам ОТГ. Мы видим, что в той же Центральной Азии активно наращивает свое присутствие Китай и становится, чуть ли не ведущей державой в экономическом плане в регионе. Все зависит от самих стран ОТГ и от Турции. Если удастся выстроить сильную модель, которая будет конкурировать и с Россией, и с Китаем, тогда это действительно будет монолит, который и в политическим, и в военном отношении будет развиваться и наращивать свой вес. Но пока, по большей части это гуманитарная организация.

Тамерлан Рамизоглы